Рассмотрим основные этапы проведения работ по созданию первых атомных бомб в США по материалам, опубликованным в открытой печати военным куратором Манхэттенского проекта, американским бригадным генералом Лесли Гровсом.
Это тот самый Гровс, который в 1942 г. был повышен до звания бригадного генерала и назначен руководителем американского атомного проекта. Именно этот легендарный для США генерал придумал проекту кодовое название Манхэттенский и выбирал места для строительства атомных объектов, а в последствии организовывал их слаженную работу и снабжение (рис. 6.10).

О Richland
^^Hanford Engineer Works)
Rochester О
(Health Project)

DC.®
Washington,
Oak Ridge Q
(Manhattan District Headquarters. (Los Alamos Laboratory-Project Y) Clinton Engineering Works)
О Berkeley
(Radiation Laboratory)
(VanSmCor"pjO ЧиТЖadiumCorp.)
О Inyokern
(Projectcamei) Q j_os Alamos
/I nc Llamnc I aKnra*
О Wendover
(Project Alberta)
(ProjecfAmes ChicagoСЭ
(Metallurgical Laboratory)

Qsylacauga
{Alabama Ornance Works)

О Alamogordo
(Project Trinity}

Рис. 6.10. Атомные объекты США
Генерал Гровс занимался подбором и расстановкой руководителей отдельных направлений проекта. В частности, настойчивость Гровса позволила привлечь для научного руководства всем проектом привлечь Роберта Оппен- геймера.
До того как заняться атомным проектом Гровс не занимался физикой, помимо административной деятельности в военном ведомстве США он был специалистом по строительству. Под его умелым руководством было построено здание Пентагона, чем он и обратил на себя вни- Рис. 6.11. Лесли Гровс мание властей, как военных, так и гражданских.
Опыт возведения Пентагона показал, что Гровс прекрасный организатор, может ладить с людьми и, что самое главное способен решать поставленные задачи в короткие сроки с высокой эффективностью.
При своём назначении руководителем проекта Гровс настоял на присвоении ему звания бригадного генерала, заявив: «Мне часто приходилось наблюдать, что символы власти и ранги действуют на ученых сильнее, чем на военных».
Уже после успешного завершения проекта многие американские средства массовой информации обвиняли генерала в отсутствии человечности и лояльности к подчинёнными, что становилось причиной многочисленных конфликтов с учёной братией, которая, имея за плечами мировую известность, не всегда была склонна подчиняться военной дисциплине, установленной руководителем проекта.
После окончания войны Гровс как-то заявил журналистам, что ему удалось создать изумительную машину с помощью «величайшей коллекции битых горшков», имея в виду ученых-атомщиков, в числе которых было несколько лауреатов Нобелевской премии.
Как известно, 6 декабря 1941 г. правительство США приняло решение о выделении крупных ассигнований на разработку и изготовление атомного оружия. Все виды работ было поручено курировать военному ведомству, потому что работы, по известным причинам, предполагалось проводить в обстановке строжайшей секретности.
Только спустя 20 лет после завершения Манхэттенского проекта о нём начали просачиваться некоторые подробности. Советская разведка не в счёт, это особая тема, которая будет кратно затронута далее.
Наши современные журналисты довольно часто ставят в вину тогдашнему руководству СССР (Сталину, Берии, Курчатову) неоправданную, на их взгляд, жёсткость при организации работ по созданию атомного оружия.
С высот теперешней псевдо демократии, действительно, некоторые административные решения могут казаться излишне заорганизованными с этаким лагерным привкусом. Однако и опыт проведения аналогичных работ в США тоже мало похож на виды Палестины в волшебном фонаре.
Лесли Гровс, в частности, не скрывает соей гордости по поводу возведения им небывалой стены секретности. По его мнению, одним из главных мотивов таких стараний, раздражавших учёных, была необходимость: «Сохранить в тайне от русских открытия и детали проектов и заводов».
Под началом генерала учёные работали в условиях тщательно дозированной информации. В пределах одной лаборатории для общения между отдельными группами сотрудников требовалось разрешение военной администрации.
Были и комические прецеденты. Некто Генри Д. Смит руководил одновременно двумя отделами. Так вот, формально, для общения с самим собой по научным и производственным вопросам он должен был получать специальное разрешение Гровса.
Естественно, что в пределах Манхэттенского проекта была развёрнута мощнейшая собственная служба безопасности, которой, помимо отслеживания режима вменялись в обязанности анкетирование, допросы, подслушивание, слежение за официальной и личной перепиской всего персонала, от посудомоек до ведущих специалистов.
На особо секретных объектах личная переписка и телефонные разговоры были вообще запрещены. Сам Гровс с целью сохранения режима секретности даже избегал письменных докладов начальству о состоянии работ. Предпочитал устные сообщения, как говорится с глазу на глаз.
Собственная контрразведка Гровса действовала в обход ФБР и госдепартамента США вплоть до начала в феврале 1945 г. Ялтинской конференции, когда о бомбе союзникам официально объявил президент.
В риторическом вопросе: «Бомбить или не бомбить?» для Гровса естественно, как истинного военного, сомнений не могло быть. Конечно, бомбить, учитывая всё затраченное на создание атомных бомб и возможность заявить о стратегическом приоритете над СССР, который к моменту окончания войны имел самую многочисленную, опытную и дееспособную армию мира.
А это пугало и заставляло настаивать на испытаниях бомб в реальных условиях современной войны. А тут ещё «битые горшки», многие из которых ввязались в Манхэттенский проект из-за боязни, что у Гитлера атомное оружие появится раньше и мир окажется беззащитным перед немецкой ядерной угрозой.
Когда выяснилось, что если даже у немцев бомба есть в стадии «вот, вот», то они не успеют ею воспользоваться, некоторые учёные категорически возражали против бомбардировок Хиросимы и Нагасаки.
Даже Алберт Эйнштейн по этому поводу, правда уже после того как, пропиа- рился: «Если бы я знал, что немцам не удастся создать атомную бомбу, я бы пальцем не пошевельнул».
После испытаний атомного заряда в Аламогордо многие её создатели открыто выступали против бомбардировок Японии. В Чикагском университете даже была создана специальная комиссия под председательством лауреата Нобелевской премии профессора Франка, в которую входил и Лео Сциллард.
Комиссия направила президенту Трумэну письмо от имени 67 ведущих учёных, участников проекта с обоснованием нецелесообразности атомной бомбардировки. В письме, в частности, обращалось внимание высшего руководства страны, на то, что сохранить монополию в производстве атомного оружия долгое время США сохранить не удастся. Два миллиарда, затраченных на Манхэттенский проект и обоснования военных перевесили в глазах президента доводы учёных.
Гровс по этому поводу говорил: «Наблюдая, как проект пожирает гигантские средства, правительство всё более склонялось к мысли о применении атомной бомбы. Трумэн не так уж много сделал, сказав «да», ибо в то время нужно было иметь больше мужества, чтобы сказать - нет».
Как водится, решение о бомбардировке Японии было упаковано в привлекательную для обывателя обёртку. Тут были заверения о крайней военной необходимости и о защите американских интересов на Дальнем Востоке. В своём оправдательном, по сути, обращении к нации Трумэн уверил всех, что атомные бомбардировки сохранят жизни многим тысячам американских солдат. Пипэл и на этот раз схавал.
А на самом деле Япония уже была повержена, на севере стояли советские войска, уже освободившие Сахалин и Курильские острова.
По большому счёту взрывы предназначались для устрашения СССР. Бабахнуть надо было исходя не из военных интересов, а из чисто политических, что собственно и определило выбор целей.
Нужны были города с большим населением, равнинная местность и значительная площадь. В начальном варианте Гровсом от имени проекта были предложены города Киото, Ниагата, Хиросима и Кокура.
Политики посчитали, что бомбардировка древней столицы Японии, Киото не совсем гуманно. Киото заменили Нагасаки. Когда цели были уточнены, то оказалось, что вблизи них находятся лагери военнопленных, в числе которых в основном были американцы, но Гровс приказал не брать это во внимание. Лес рубят, щепки летят. Перед тем как первую бомбу отправить в последний путь на аэродроме набожные американцы устроили богослужение, благословив пилотов на «святое» дело, и подчеркнув тем самым, что Всевышний одобряет это действо.
При развёртывании Манхэттенского проекта основными задачами было получение в необходимых количествах для создания бомбы радиоактивных материалов, урана и плутония.

Рис. 6.12. Артур Комптон с Ричардом Доуном
По оценкам учёных получение плутония в достаточных количествах можно было осуществлять в ядерном реакторе для запуска, которого требовалось 45 тонн металлического урана или двуокиси урана.
Первая промышленная установка была создана на базе Металлургической лаборатории Чикагского университета, руководимой Артуром Коптоном.
Гровс встретился с Комптоном, Ферми,

Рис. 6.13. А. Эйнштейн и Л. Сциллард
Франком, Вигнером и Сциллардом 5 октября 1942 г. Следует напомнить, что именно Лео Сциллард уговорил Эйнштейна подписать письмо американскому президенту о необходимости развёртывания работ по урановому проекту.
Во время этой встречи учёные занимались ликбезом, они популярно разъясняли Гровсу предлагаемую технологию производства плутония и свойства, построенной на его основе бомбы.
Гровса, прежде всего, интересовали количества материалов, для того чтобы определить для себя и других военных масштабы предстоящих работ.
После этой встречи генерал сетовал, что обстановка для него была непривычной. Впервые в его биографии было необходимо планировать грандиозную по масштабам работу не на основании конкретных вводных, как это принято у военных всего мира, а на непроверенных гипотезах «дырявых горшков».
Особенно Гровса ставило в тупик то обстоятельство, что сами учёные вероятность правильности своих гипотез оценивали не более 30%. Когда речь зашла о плутонии, то оказалось что его может потребоваться от 40 до 400 кг. Это бесило Гровса, он не мог себе представить, как в таких условиях можно было осуществлять разумное планирование производств.
В своих мемуарах Гровс сравнивал себя с поваром, которому предлагалось обслуживать гостей количеством от 10 до 1000.
Вопросы возникали на каждом шагу. Одним из них была задача охлаждения реактора. Чем его охлаждать? Были варианты гелия, воздуха и воды. По началу учёные остановились на гелии, но потом оказалось, что этот теплоноситель неудобен по целому ряду причин, пришлось вернуться к идее использования воды.
Гровс после посещения лаборатории определил для себя, что плутониевая бомба более реальна, чем урановая, т.к. последний вариант был связан с разделением изотопов урана, технология, которой была ещё более туманна, чем получение плутония.
Получение плутония. Плутония в лабораторных условиях было получено микроскопическое количество. Даже в декабре 1943 г. Программа располагала всего двумя миллиграммами материала, в то время как с разделением изотопов урана была полная неясность.
Для выполнения огромного объёма конструкторских, проектных и технологических работ была привлечена фирма «Дюпон», инженерно-конструкторский состав которой отличался высоким уровнем профессионализма. Специалисты этой фирмы сделали себе имя на выполнении больших строительных заказов, кроме того, до развёртывания Манхэттенского проекта Гровсу доводилось работать с фирмой в рамках армейского строительства, что было не маловажно, с учётом предстоящих масштабов производства.
Не все участники проекта разделяли мнения Гровса о привлечении к работам крупных промышленных компаний. Учёным, особенно из числа выходцев из Европы, было свойственно переоценивать свои возможности в областях творчества, смежных с научной деятельностью.
Иные из них считали, что достаточно собрать вместе 10 - 100 талантливых инженеров, естественно под их, учёных, мудрым руководством и дело пойдёт. Дело в том, что никто из этих «головастиков» даже не представлял себе истинного масштаба предстоящих работ.
В последствии оказалось, что на подготовке плутониевого производства было задействовано более 45 000 специалистов. Даже такой промышленный гигант, как «Дюпон», несмотря на невиданные государственные субсидии, работал на пределе сил и возможностей.
Конечно, Гровсу было сложно с учёными, особенно с Чикагской командой, где собрались вместе исследователи самой высшей мировой пробы, которые в принципе, даже гипотетически не предполагали контроля над своей деятельностью.
При переговорах со специалистами фирмы «Дюпон» от имени правительства Гровс подчеркнул, что против ядерного оружия не существует никакой защиты, кроме страха перед возмездием, поэтому чтобы возмездие не наступило, работы должны вестись в режиме глубокой секретности, несмотря на участия в них большого количества персонала.
Работы по плутонию необходимо было начинать ещё вчера, несмотря на то, что до конца не ясны способы защиты от радиации связанных с этим производством людей. Кроме того, развёртывание производства необходимо начинать без традиционных предварительных лабораторных испытаний и опытной эксплуатации отдельных циклов.
Не исключалась так же возможность выхода из-под контроля цепной реакции, т.е. перехода процесса деления ядер урана в режим взрыва, т.к. конструкция реактора была, мягко говоря, не отработанной в этом отношении.
К моменту начала промышленного строительства были решены только принципиальные теоретические вопросы. Специалисты фирмы «Дюпон» после трёхдневного общения с Гровсом и учёными из Чикаго резюмировали своё мнение: «Полной уверенности в осуществимости процесса не может быть по следующим причинам:

• Самоподдерживающаяся ядерная реакция не осуществлена на практике;
• Ничего определённого о тепловом равновесии такой реакции не известно;
• Ни одна из рассмотренных к тому времени конструкций ядерного реактора не выглядит осуществимой;
• Возможность извлечения плутония из высокорадиоактивного вещества также не является доказанной;
• Даже при самых благоприятных предположениях о каждой стадии процесса производительность завода в 1943 г. будет составлять несколько граммов плутония, а в 1944 г. - немногим больше. Если предположить, что действующий завод удастся построить в срок, производство плутония достигнет запланированной величины не ранее 1945 г. Однако эта величина может оказаться и недостижимой;
• Практическая полезность цикла, разработанного в Чикагской лаборатории, не может быть определена без сравнения его с урановым циклом, над которым работают лаборатории Колумбийского университета в Беркли, поэтому необходимо провести исследования и сравнить эти методы».

Несмотря на шесть убийственных доводов специалистов, совет директоров фирмы принял решение об участии фирмы «Дюпон» в Манхэттенском проекте.
А тем временем в 25 км от Чикаго в Аргоннском лесу началось строительство подсобных помещений и вспомогательных лабораторий ядерного реактора. Вследствие недостатка квалифицированной рабочей силы, работы шли медленно, поэтому по предложению Комптона было решено построить малый экспериментальный реактор под трибунами университетского стадиона в Чикаго, для отработки технологии и проверки самой идеи.
Решение об использовании стадиона было во многом авантюрным. Только по недоумию можно было располагать экспериментальный ядерный реактор в центре многомиллионного города, под трибунами действующего стадиона. Учёные, будучи по жизни большими оптимистами, убедили военное и гражданское руководство, что реактор не опаснее кастрюли кипящего супа, выключил газ, - кипение прекратилось.

Рис. 6.14. Энрико Ферми в Чикаго
Однако повезло и 2 декабря 1942 г. Реактор был запущен в безаварийном режиме. В инстанции пошла знаменитая шифровка: «Итальянский мореплаватель высадился в Новом Свете. Туземцы настроены дружелюбно».
Это означало, что у Ферми всё получилось, и реактор заработал. Была осуществлена впервые в мире управляемая цепная реакция, однако это совсем не означало, что возможно промышленное получение плутония в количествах, достаточных для конечной цели - атомной бомбы.
Передовое достижение Ферми, вместе с тем, не гарантировало, что атомная бомба взорвётся вообще. В реакторе нейтроны замедлялись графитом, затем легко захватывались ядрами радиоактивного вещества.
По естественным причинам разместить в бомбе замедлитель не представлялось возможным, т. е. образующиеся при первых же актах деления нейтроны будут быстрыми и могут пролетать ядра активного вещества, не задерживаясь, а это исключало возможность взрывообразного протекания процесса.
Комптон и его учёная компания, однако, настаивали на том, что вероятность взрыва плутониевой бомбы составляет около 90%. Им поверили и прибавили прыти в строительстве плутониевых объектов. Учёные уверяли, что если правительство их поддержит, то бомбу можно сделать уже в 1944 г., а в начале 1945 г. можно будет изготавливать по одной бомбе в месяц.
Этим пророчествам не суждено было сбыться в полной мере. На лабораторном столе и в рабочих тетрадях учёных всё казалось простым и достижимым, на практике же, на инженерном и строительном уровне возникали трудности, на преодоление которых требовалось время и силы, не говоря уже о средствах.
Учитывая состояние и темпы строительства, и несмотря на нежелательность расширения круга осведомлённых лиц, к проекту привлекли ещё два промышленных гиганта, фирмы «Дженерал электрик» и «Вестингауз».
Лос-Аламос. До определённого уровня развития Манхэттенского проекта проектированию самой бомбы уделялось мало внимания, потому что отсутствовала
235 239
уверенность в возможности получения в больших количествах U и Pu .
Реальную конструкцию бомбы, из тех, кому её предстояло строить, ещё не представляли. По протекции Комптона научным руководителем разработок был назначен Роберт Оппенгеймер, профессорствовавший до этого в Калифорнийском университете в Беркли.
Оппенгеймер начал традиционно. Он собрал вокруг себя небольшой коллектив теоретиков и поставил задачу. При первом же предварительном рассмотрении оказалось, что о конструкции бомбы учёным известно не на много больше, чем американским домохозяйкам.
Оптимистичное представление о возможности создания бомбы 20 учёными в течение трёх месяцев улетучилось при первых же вопросах инженернотехнического персонала и военных. Стало очевидным, что работы по конструированию бомбы надо было начинать, не дожидаясь накопления требуемого количества взрывчатого радиоактивного вещества.
Понимал это Роберт Оппенгеймер и Артур Комптон. Оппенгеймер, как известно в те времена не был лауреатом Нобелевской премии, что делало его в глазах именитых коллег менее авторитетным, поэтому избрание его кандидатуры на должность научного руководителя прошло не без колебаний, как со стороны учёных, так и со стороны военных.
Но, тем не менее, назначение состоялось, и Оппенгеймер приступил к организации лаборатории. Возникла проблема её размещения. Дело в том, что очень уж специфичные свойств разрабатываемого изделия, предъявляли и специфические требования к месту его расположения.
Место разработки, с одной стороны должно было быть не густонаселённым, но иметь возможность быстрого развёртывания коммуникаций, с другой стороны это должна быть местность с мягким климатом, позволяющим вести круглогодичное строительство и проведение многих работ под открытым небом и иметь большие запасы воды. Ко всему прочему, там было необходимо обеспечить проживание большого количества сотрудников в изолированном от внешнего мира режиме.
Остановились на окрестностях городка Альбукере, который с трёх сторон был окружён скалами, что упрощало обеспечение режима изоляции. Однако в районе функционировало несколько сотен фермерских хозяйств, имеющих землю в собственности. Население требовалось переселять, а это дело совсем не простое, затратное и не быстрое.
Следующим возможным районом был городок Лос-Аламос (штат Нью- Мехико). Этот район был всем хорош, кроме дефицита пресной воды. К району можно было добраться только по нескольким горным дорогам, которые можно было надёжно контролировать незначительными силами военной полиции. Район был настолько диким, что там даже закрылась единственная школа.
Невозможно было найти учителей, которые бы согласились работать в такой глуши. Именно школа стала первым строением, в котором начались все работы.

Рис. 6.15. Оппенгеймер в Лос-Аламосе
Работы по конструированию бомбы получили шифр «Проект Y».
Основу проекта составили учёные, работавшие в Беркли под руководством Оппенгеймера.
При вербовке в проект учёных из университетских центров встала ещё и чисто финансовая проблема. В университете преподавательская братия работала в течение 9 месяцев за хорошую зарплату в достаточно комфортабельных условиях, а в Лос-Аламосе условия были мало отличными от спартанских, плюс полная изоляция и зарплата не на много выше, чем в университетах.
Возможности существенно увеличить жалование учёным не было, потому что бомбу мастерили не только люди науки, но и многочисленные инженеры техники и обслуживающий персонал. Зарплата даже самых маститых учёных не должна была отличаться от прочих в разы, это бы внесло социальную напряжённость, которая на объектах такого типа не допустима.
В частности, Оппенгеймер, возглавивший проект, некоторое время получал меньшую, чем в университете зарплату. Гровс лично был вынужден вмешаться и в исключительном порядке увеличить Оппенгеймеру зарплату до университетского уровня.
Первоначально предполагалось что штат лаборатории будет составлять всего 100 человек, обслуживаемая малочисленным коллективом инженеров, техников и рабочих. По мере развёртывания работ, выяснилось, что эти цифры возрастут многократно. Первые сотрудники «Проекта Y» оказались в достаточно жёстких бытовых условиях, что для американцев, особенно учёных, было совершенно не привычно. Сотрудники были размещены на фермах вблизи Лос-Аламоса. Жильё было не благоустроено, а дороги не асфальтированы, система общественного питания не отлажена, продукты выдавали, о ужас, сухим пайком, телефонная связь в привычном режиме отсутствовала.

Обычный взрьш
Уран-235
Рис. 6.16. Один из вариантов атомной бомбы ствольного типа
Строительство объектов в Лос-Аламосе осложнялось нехваткой квалифицированных строителей и не до конца выясненных особенностей конструкции атомного оружия. Одним из основных нерешённых теоретических вопросов, был вопрос о времени протекания неуправляемой цепной ядерной реакции.
Т
и
Не было уверенности в том, что начавшийся процесс деления ядер разнесёт в клочья всю массу взрывчатого вещества и реакция затухнет в начальной стадии.
Наиболее простым просматривался, так называемый ствольный метод, когда одна подкритическая масса делящегося материала (рис. 6.16) направлялась как снаряд навстречу другой подкритической массы, игравшей роль мишени, образовавшаяся при этом масса была уже сверхкритической, теоретически следовало, что должен был последовать взрыв.
Эта схема была положена в основу конструкции «Малыш», которую по готовности метнули на Хиросиму.
Вторая рассматриваемая учёными, была имплозионная (взрывная) схема. Внутри корпуса бомбы организовывался сходящийся взрыв, объёмно сжимавший делящее вещество.
На рис. 6.17. красными прямоугольниками показана система зарядов обычного взрывчатого вещества, которые создают сферическую ударную волну всесторонне

сжимающую шаровой слой активного вещества (синий цвет) вокруг другой части вещества.
В результате уплотнения атомной взрывчатки должна была образовываться сверхкритическая масса радиоактивного вещества. Такая схема была реализована в проекте «Толстяк», который успешно опустился на «Нагасаки».
При лабораторных исследованиях оказалось, что простая ствольная схема не приемлема для плутониевого заряда, потому что была велика вероятность начала реакции в исходном состоянии надкритических масс. В начале работы над бомбой было много принципиально неясного, будет ли это урановая бомба или плутониевая, а может заряд будет комбинированным. Именно в этом направлении шли основные работы. В конце концов работы стали вестись по двум направлениям, в производство пошли изделия Mk-I «Little Boy» и Mk-III «Fat Man».

Рис. 6.18. «Gadget» на башне
Если с изделием Mk-1, использующим в качестве взрывчатого вещества уран было более или менее всё понятно, а вот с плутониевым зарядом не всё было понятно. В этой связи было разработано специальное устройство «Gadget», которое должно было имитировать направленный взрыв с помощью обычной тротиловой взрывчатки массой около 100 тонн (рис. 6.18).
Взрыв провели 7 мая 1945 г. Среди взрывчатки кроме регистрирующей аппаратуры были размещены контейнеры с продуктами деления, полученными в реакторах, что позволило установить примерную картину распределения радиоактивных остатков после взрыва и откалибровать датчики регистрации ударной волны. До этого такого количества взрывчатого вещества единовременно ещё никто не взрывал.
В июне месяце плутониевое взрывное устройство было собрано (рис. 6.19) и доставлено к месту испытания, к 30 метровой стальной башне, которую расположили на открытой местности. На расстоянии 9 км были оборудованы подземные наблюдательные пункты, а в 16 км от башни располагался основной командный пункт, а в 30 км - базовый лагерь.

Взрыв был намечен на 16 июля, это должно было произойти в 4 часа утра, но ввиду сильного дождя и ветра время взрыва пришлось перенести. Руководители работ Оппенгеймер и Гровс приняли, после консультаций с метеорологами, решение произвести взрыв в 5 ч. 30 мин. За 45 с. до взрыва была включена автоматика и весь сложнейший механизм прототипа бомбы начал работать в автономном режиме, без участия операторов, правда на главном рубильнике дежурил сотрудник, готовый по команде остановить испытания.
Взрыв состоялся. Физик Ганс Бете так описал свои впечатления: «Это походило на гигантскую вспышку магнезии, которая, как казалось, длилась целую минуту, но в действительности заняла одну или две секунды. Белый шар рос и через несколько секунд стал заволакиваться поднятой взрывом с земли пылью. Он поднимался, оставляя позади себя чёрный след из частиц пыли».

Рис. 6.20. После взрыва. Оппенгеймер и Гровс у остатков башни
В первые секунды после взрыва все, включая Оппенгеймера, были подавлены величиной высвободившейся энергии. Придя в себя Оппенгеймер процитировал древний индийский эпос: «Я становлюсь смертью, потрясателем миров».
Энрико Ферми, не докладывая руководителям, решил самостоятельно оценить силу взрыва. Он насыпал мелко нарезанные бумажки на горизонтально расположенную ладонь, которую выставил из укрытия во время прохождения взрывной волны. Бумажки сдуло. Измерив дальность их горизонтального полёта от вычислил их примерную начальную скорость, а затем оценил мощность взрыва.
Оценки Ферми совпади с данными, полученными после обработки телеметрии. Поде взрыва Ферми испытал нервное потрясение до такой степени, что не мог самостоятельно вести машину.
Все прогнозы по мощности взрыва не оправдались, причём в большую сторону. Роберт Оппенгеймер в результате собственных вычислений получил цифру 300 тонн в переводе на тротиловый эквивалент. Военные в официальном сообщении для прессы дали информацию о взрыве склада обычных боеприпасов.
Кратер взрыва имел диаметр около 80 м и всего двухметровую глубину, потому что взрыв произошёл на 30 м. высоте. В радиусе 250 м. вся площадь была покрыта зеленоватым стеклом, образовавшимся из расплавленного песка SiO2.
Как показали измерения, радиоактивное облако взрыва поднялось на высоту примерно в 11 км и было унесено ветром на расстояние до 160 км, в ширину зона заражения составляла около 50 км. Максимальная величина радиоактивности была зафиксирована на расстоянии 40 км от эпицентра и составляла 50 рентген.

Рис. 6.21. Изделия Mk-I «Little Воу»и Mk-III "FatMan"
Первые атомные бомбы. После успешных испытаний экспериментального плутониевого заряда началась подготовка бомб для «настоящей работы» (рис. 6.21), бомба «Малыш» имела диаметр 0,7 м, длину - 3 м, массу - 4 т. и урановый заряд массой 16 кг. Бомба «Толстяк» имела диаметр - 1,5 м, длину - 3,2 м, массу - 4,63 т, массу плутония - 21 кг.
6 авгута 1945 г. с борта бомбардировщика ВВС США В-29 была сброшена первая атомная бомба на японский город Хиросима. Сразу после успешного проведения операции устрашения президент Соединённых Штатов Америки Гарри Трумен выступил с заявлением: «Шестнадцать часов назад американский самолет сбросил единственную бомбу на Хиросиму, важную базу японской армии. Эта бомба обладала большей мощью, чем 20 000 тонн тротила. Ее заряд более чем в две тысячи раз превосходит заряд британского Grand Slam^, самой большой бомбы из использовавшихся в истории войн».
Врыв первой атомной бомбы в течение микросекунд смёл с лица земли 10,25 км2 города Хиросима, при этом сразу в атомном смерче погибло 66 тыс. человек, пострадало - 135 тыс. человек.
Вторая бомба, сброшенная 9 августа 1945 г. на Нагасаки сразу унесла жизни 39 тыс. человек, пострадало от взрыва - 64 тыс. человек. Обе бомбы были сброшены с борта стратегических бомбардировщиков В-29.
Как установили эксперты - учёные после бомбардировок, взрывы атомных бомб отличаются от аналогичных процессов при традиционных химических взрывах. Обычный взрыв, это преобразование одного вида внутренней энергии вещества в другой с сохранением начальной массы реагирующего вещества. При атомном взрыве наблюдается преобразование массы активного вещества в энергию взрывной волны и излучения. При оценке энергетической эффективности атомного взрыва следует иметь в виду, что скорость света составляет с « 3-10 м/с, которую при подсчёте энергии следует возводить в квадрат, т.е. c2 « 9-1016 м°/с°, отсюда и колоссальный энергетический выход, не сравнимый по порядку величин с обычной взрывчаткой.

75 лет назад немецкие ученые О. Ган и Ф. Штрассман сделали сенсационное открытие - расщепили ядро урана-235 с помощью нейтрона.

Знаменитый Эрнест Резерфорд, названный «отцом» ядерной физики, не верил в возможность получения атомной энергии, называя разговоры об этом «вздором».

Однако открытия немецких ученых в Геттингене спустя каких-то двадцать лет опровергли мнение ученого.

О начале новой эпохи в физике ядра, предыстории создания «Малыша» и «Толстяка» в статье доктора технических наук, профессора, лауреата Государственной премии СССР Юрия Григорьева.

О. Ган и Ф. Штрассман сделали сенсационное открытие - расщепили ядро урана-235 с помощью нейтрона

В июне 1919 научный руководитель Кавендишской лаборатория в Кембридже (Великобритания) профессор Эрнест Резерфорд опубликовал материалы своих исследований, которыми доказал, что атомы азота при бомбардировке их альфа-частицами расщепляются, и азот превращается в кислород, т.е. одно вещество превращается в другое.

Научный руководитель Кавендишской лаборатория в Кембридже (Великобритания) профессор Эрнест Резерфорд

Это открытие, подтверждённое исследованиями других ученых, подрывало фундамент классической физики того времени и открывало неизведанные пути использования энергии атома.

Однако сам Резерфорд до конца дней своих категорически отрицал возможность получения ядерной энергии, не воспринимал идеи цепной реакции, не предвидел возможности деления урана.

Осенью 1933 года на годичном собрании Британской ассоциации Резерфорд произнёс речь, в которой заметил, что люди, толкующие о получении атомной энергии в больших масштабах, говорят вздор.

Немецкие мозги на службе энергии атома

Геттингенский университет - один из старейших в Европе,

В Германии центром исследований, школой физиков был небольшой тихий университетский городок Геттинген, где работали учёные разных национальностей, физики многих стран. Здесь ещё в XIX веке преподавал

Карл Фридрих Гаусс,

его сменил Феликс Клейн.

Здесь читали лекции:

Здесь бывали физики многих стран.

Но после экономического кризиса 1930 года, когда в Германии стали набирать силы нацисты, обстановка в Геттингене существенно изменилась.

Группа немецких физиков во главе с лауреатами Нобелевской премии Филиппом Ленардом и Штарком стала называть себя «национальными исследователями», которые отвергали «еврейскую физику» и превозносили некую «германскую физику».

Лауреаты Нобелевской премии

Живший в Германии А. Эйнштейн каждую зиму отправлялся на свою виллу в Пассадене (Калифорния, США). Отправился он туда и в 1933 году, но в Германию уже не вернулся

После прихода Гитлера к власти в 1933 году в Геттингене началось преследование «неарийских» профессоров, 7 из них были сразу уволены, многие эмигрировали.

Живший тогда в Германии А. Эйнштейн обычно каждую зиму отправлялся на свою виллу в Пассадене (Калифорния, США).

Отправился он туда и в 1933 году, но в Германию уже не вернулся, за что был объявлен врагом нации и исключён из Берлинской академии наук.

При расщеплении ядра урана-235 выделяется огромное количество энергии (цепная реакция)

В 1938 году немецкие ученые О. Ган и Ф. Штрассман сделали сенсационное открытие - они расщепили ядро урана-235 с помощью нейтрона. 5 января 1939 года О. Фриш (Дания), а 24 января того же года Дж. Даннинг (США) экспериментально установили, что при расщеплении ядра урана-235 выделяется огромное количество энергии.

24 апреля 1939 года профессор Пауль Хартек из Гамбургского университета известил военное министерство Германии о том, что возможно создание ядерных взрывчатых веществ. Он писал: "Страна, научившаяся использовать их энергию первой, будет обладать таким превосходством над другими, что ликвидировать этот разрыв не удастся". Это было началом новой эпохи в физике ядра.

В Германии было основано "Урановое общество". В его работе активное участие принимали выдающиеся физики:

26 сентября 1939 года в Германии было основано "Урановое общество". В его работе активное участие принимали выдающиеся физики: В.Гейзенберг, Г.Гейгер, В.Боте, К.Вайцзеккер и другие. В Департаменте вооружений с участием учёных физиков была разработана детальная программа - урановый проект (Проект U).

К работам было подключено 22 научно-исследовательских института. Научным центром был определён Физический институт кайзера Вильгельма, который возглавил Нобелевский лауреат профессор Вернер Гейзенберг. Он считался самым известным немецким физиком, оставшимся в Германии, и одним из лучших теоретиков.

Но ещё в июле 1937 года в официальном органе СС газете "Черный корпус" была опубликована статья под заголовком "Белые евреи в науке". Её автор, убежденный нацист Йоханнес Штарк, утверждал, что такие ученые, как Вернер Гейзенберг и Макс Планк - покровители и подпевалы евреев, что немецкая наука не нуждается в их услугах, и что лучше всего было бы поступить с ними как с евреями.

Гейзенбергу пришлось пройти через дознание в гестапо, которое продолжалось почти год. В ходе этого дознания ученый доказывал свою лояльность режиму. И хотя в итоге Гиммлер пришел к выводу, что перед ним настоящий немецкий патриот, но это вряд ли это добавляло Гейзенбергу энтузиазма при разработке атомной бомбы для Гитлера.

Процесс превращения уран-238 в атомном реакторе в новый элемент, который получил название "плутоний"

В июле 1940 года 29-летний немецкий физик Карл Фридрих фон Вайцзеккер теоретически установил, что уран-238 должен превратиться в атомном реакторе в новый элемент, аналогичный по своим свойствам урану-235. Он получил название "плутоний".

В 1941 году Вайцзеккер подал заявку на патент, в которой впервые детально описал принцип устройства плутониевой бомбы.

Американцы не оценили научного открытия

В США в предвоенные годы никакого собственного научно-технического задела по атомной бомбе не было. В то же время в США обосновались многие европейские учёные-физики, которые бежали из Германии и других европейских стран, спасаясь от нацистов.

Они ещё не были гражданами США, но именно они прекрасно понимали, что если Гитлер получит атомную бомбу, то он непременно ею воспользуется.

Энрико Ферми — один из величайших экспериментаторов, первооткрыватель трансурановых элементов, отец ядерной программы США

Попытки физиков-эмигрантов заинтересовать в сверхбомбе американских военных не увенчались успехом.

17 марта 1939 года учёный-физик Энрико Ферми долго пытался убедить начальника Технического управления ВМС США адмирала Хупера в необходимости проведения ядерных исследований в интересах обеспечения безопасности США, но всё было напрасно.

Адмиралу сама идея использовать в военных целях энергию невидимого глазу атома представлялась просто нелепостью.

В отчаянии физики-эмигранты:

обратились за помощью к Альберту Эйнштейну. Они просили его добиться аудиенции у Рузвельта и убедить его в необходимости развёртывания работ по атомной энергии, но Эйнштейн отказался, поскольку сам не верил в возможность высвобождения атомной энергии, о чём он открыто говорил американскому репортёру У.Л.Лоуренсу.

Тем не менее, 2 августа 1939 года Теллер и Сциллард уговорили Эйнштейна хотя бы подписать подготовленное ими письмо Рузвельту, поскольку их имена президенту были неизвестны. В этом письме указывалось на возможность создания атомной бомбы, разъяснялась опасность её в руках Гитлера, и предлагалось оказать финансовую поддержку экспериментальным работам.

Теллер и Сциллард уговорили А. Эйнштейна подписать подготовленное ими письмо Рузвельту, поскольку их имена президенту были неизвестны

Передать это письмо президенту взялся представитель финансовой группы «Леман Бразерс», личный друг и неофициальный советник президента, выходец из России Александр Сакс. 11 октября 1939 года Рузвельт принял Сакса.

Сначала он слушал его крайне невнимательно и рассеянно, а подчас и недоверчиво, но когда Сакс сообщил о возможных работах гитлеровских физиков, подкрепив свой рассказ вручением письма Эйнштейна, Рузвельт всё понял.

Президент США Франклин Рузвельт

После ухода Сакса он вызвал своего военного помощника генерала Э. Уотсона и сказал ему, указывая на принесённые Саксом бумаги: "Это требует действий!".

1 ноября 1939 года в США был учрежден Консультативный совет по урану, однако американская бюрократическая машина раскручивалась очень медленно - первые ассигнования на урановый проект были выделены только в феврале 1940 года, но для практических работ этого было недостаточно.

Сциллард упросил Эйнштейна подписать ещё одно письмо президенту. Оно было отправлено 7 марта 1940 года, но и после этого ничего существенного не произошло.

Цепная реакция осуществлена не была, заметного количества урана 235 выделить из урана 238 не удалось, производство больших количеств металлического урана, тяжелой воды, бериллия и чистого графита в значительной мере находилось ещё в стадии обсуждений.

В Европе уже бушевала война, немецкие войска были под Москвой и Ленинградом, а США жили мирной жизнью, и война была от них далеко.

Решение о начале Атомного проекта президент Рузвельт принял в субботу 6 декабря 1941 года, в тот момент, когда японские авианосцы уже подходили к рубежу атаки на Пёрл-Харбор.

Росчерком пера Рузвельт ассигновал на проект 2 млрд долл. А уже вечером 6 декабря ему доставили перехваченную и расшифрованную ноту, пришедшую из Токио в посольство Японии в США, которую японцы намеревались вручить властям США на следующий день. Прочитав её, Рузвельт сказал: «Это война!»

Война для США началась в воскресенье 7 декабря 1941 года с разгрома японцами американского флота, базировавшегося в Пёрл-Харборе

«Манхэттенский проект»

В начале войны руководство США не верило, что Советский Союз выдержит натиск Гитлера, и очень опасалось, что после поражения СССР уже никто не сможет помешать Гитлеру использовать разрабатываемую в Германии атомную бомбу против США.

Поэтому необходимость разработки собственной атомной бомбы для многих высших чиновников становилась очевидной. 7 июня 1942 года руководитель Национального комитета по оборонным исследованиям В. Буш доложил Рузвельту: ядерная бомба может быть осуществлена практически.

13 августа 1942 г. плану создания атомной бомбы было присвоено название «Манхэттенский проект». Административным руководителем проекта был назначен генерал Лесли Гровс. Центром работ был выбран Лос-Аламос, пустынная местность в штате Нью-Мексико.

Лос-Аламосская лаборатория

Первый американский реактор. В декабре 1942 года реактор впервые заработал в режиме самоподдерживающейся цепной ядерной реакции

Итальянский физик - эмигрант Бруно Понтекорво (с 1950 года гражданин СССР, позднее - академик АН СССР)

2 декабря 1942 года под трибуной спортивного стадиона в Чикаго заработал первый в мире атомный реактор, построенный под руководством эмигрантов Э. Ферми и Л. Сцилларда.

Об этом сообщил в Москву участник этих работ агент внешней разведки НКВД итальянский физик - эмигрант Бруно Понтекорво (с 1950 года гражданин СССР, позднее - академик АН СССР).

В Лос-Аламосе разрабатывалась конструкция бомбы, рассчитывалась критическая масса боезаряда и испытывались способы подрыва атомного заряда

В июле 1943 году Директором Лос-Аламосской лаборатории был назначен Роберт Оппенгеймер. Ему удалось создать коллектив, в который вошла большая группа выдающихся ученых: Э.Лоуренс, Г. Юри, А. Комптон, Э. Ферми, Ю. Вигнер, Э. Теллер и многие другие.

В Лос-Аламосе разрабатывалась конструкция бомбы, рассчитывалась критическая масса боезаряда и испытывались способы подрыва атомного заряда. В Ок-Ридже (штат Теннеси) из урановой руды получали уран-235 и затем изготовляли бомбу. В Ханфорде (штат Колумбия) уран-238 путем облучения в атомном реакторе превращали в плутоний, из которого также можно было сделать атомную бомбу.

Дело продвигалось вперёд, но не было достаточного количества урана, и это тормозило всю работу. Урановая руда добывалась в Бельгийском Конго бельгийской фирмой «Юнион миньер», управляющим которой был Эдгар Сенжье. После захвата Бельгии немцами в 1940 году Сенжье эмигрировал в США, откуда и управлял фирмой. Он приказал всю находящуюся на складах в Конго урановую руду переправить в США.

В конце 1940 года 1250 тонн урановой руды были перевезены в Нью-Йорк и складированы в пакгаузе на острове Стэйтон Айленд. А дальше начались длительные хождения Эдгара Сенжье по различным кабинетам Госдепартамента США, где он предлагал урановую руду, рассказывал какая это ценная руда, что из неё можно получать уран, радий и т.д., но всё было бесполезно - чиновники не реагировали.

«Манхэттенский проект» был так засекречен, что Госдепартамент США до самой Ялтинской конференции в феврале 1945 года не имел ни малейшего представления о том, что с США разрабатывается атомная бомба.

А в то время генерал Гровс искал пути и способы получения урановой руды. Полковник Николс, который помогал ему в этом, случайно узнал, что управляющий фирмы «Юнион миньер» находится в Нью-Йорке, и встретился с ним. Следует заметить, что Сенжье, почти два года безрезультатно обивавший пороги Госдепартамента, встретил полковника не очень любезно.

Изучив его удостоверение, он спросил: «Полковник, скажите, вы пришли сюда для дела или только для разговоров?» Но когда полковник Николс понял, что 1250 тонн урановой руды лежат в контейнерах совсем рядом, всё встало на свои места. Тут же на подвернувшемся клочке желтой бумаги было написано от руки первое соглашение, всё остальное было потом. Вопрос с ураном был закрыт, и разработке атомной бомбы уже ничто не мешало.

В США было создано специальное подразделение «Алсос», которому предстояло высадиться в Европе с первыми подразделениями американских войск и захватить всё, что имеет отношения к немецкой атомной бомбе и другим новинкам вооружений. Командиром этого подразделения был назначен полковник Борис Паш, потомок русских эмигрантов.

В конце августа 1944 г. подразделение «Алсос» вместе с передовыми отрядами союзных войск вошло в Париж, затем был Страсбург и Германия. Они захватили руководителей немецкого уранового проекта, том числе и самого Гейзенберга, а также документы и оборудование. Первые же беседы-допросы и материалы подслушивания разговоров захваченных немцев показали, что немцы отстали в создании ядерного оружия, о чем Борис Паш постоянно докладывал в США.

Из этих докладов становилось ясно, что никакой реальной атомной бомбы у немцев не было, и нет. И тогда возник естественный вопрос. Если это так, то зачем тогда в США создаётся атомная бомба? Многие физики, считали, что она уже не нужна. 26 августа 1944 года Нильс Бор был принят Рузвельтом и долго рассказывал ему об изменившейся ситуации и мнении многих физиков.

Тот же Сциллард, который несколько лет назад настойчиво доказывал Рузвельту необходимость создания атомной бомбы, теперь обратился к нему с предложением прекратить эти работы. Но ответа он не дождался - 12 апреля 1945 г. президент Рузвельт умер.

Американский президент игнорировали мнение ученых-ядерщиков

Сциллард составил меморандум для нового президента Г.Трумэна, в котором аргументировал необходимость прекращения работ по атомной бомбе и попросил принять его. Трумэн, сославшись на недостаток времени, поручил это Джемсу Бирнсу, которого собирался назначить Государственным секретарём США. Бирнс слушал Сцилларда вежливо и внешне внимательно, но было ясно, что он не разделяет его мнение.

После испытания 16 июля 1945 года в Аломогордо первой атомной бомбы многие американские учёные обращались к президенту Трумэну с просьбой не допустить применения атомной бомбы, поскольку Германия уже капитулировала, а Япония находилась на грани капитуляции. Все эти и многие другие предложения учёных были оставлены без внимания.

Был создан так называемый «Временный комитет», состоявший из политиков и военных. Комитет рассматривал вопрос не о том, надо ли использовать атомную бомбу, а о том, как её лучше применить. Группа учёных во главе с Джемсом Франком разработала и направила в Комитет документ, получивший название «Доклад Франка», в котором, в частности было сказано: «Военное преимущество США, достигнутое путём внезапного применения атомной бомбы против Японии, будет сведено к нулю последующей потерей доверия и волной ужаса и отвращения, которое охватит мир и, вероятно, расколет общественное мнение внутри страны».

Однако мнение ученых не было принято во внимание американскими политиками. Вместо этого в докладе предлагалось продемонстрировать всему миру ядерную бомбу, взорвав её где-нибудь на необитаемом острове, чтобы Америка могла сказать миру: «Вы видите, какое оружие мы имели, но не воспользовались им. Мы готовы отказаться от его применения и в будущем, если другие нации присоединятся к нам и согласятся на установление эффективного международного контроля» .

Они провели ядерную бомбордировку

Развалины Хирасимы

Ядерный взрыв в Нагасаки

Комитет рассмотрел «Доклад Франка» и отклонил его. Президент США Трумэн твердо знал, что возмездия не последует, и отдал приказ об атомном нападении на Японию. 6 августа 1945 года атомная бомба «Малыш» была сброшена на город Хиросима. Сразу после этого президент США Трумэн сделал публичное заявление:

«16 часов назад американский самолет сбросил одну бомбу на Хиросиму - важную базу японской армии. Мощность этой бомбы больше мощности взрыва 20 тыс. тонн тринитротолуола. Её взрывная сила в 2 тыс. раз превышает силу английской бомбы "Гранд слэм" - самой большой бомбы, применявшейся в истории войн... Речь идет об атомной бомбе. Это было использование сил, лежащих в основе Вселенной. Силы, которые являются источником энергии Солнца, были сброшены против тех, кто развязал войну на Дальнем Востоке...Мы пошли на азартную игру - израсходовали 2 млрд. долларов на величайшее в истории научное изобретение, хотя ещё не знали, получится ли что-нибудь. И мы выиграли» .

Президент США Трумэн твердо знал, что возмездия не последует, и отдал приказ об атомном нападении на Японию

9 августа 1945 года атомная бомба «Толстяк» была сброшена на город Нагасаки, и американцы опять выиграли, потому что это была игра в одни ворота. После этого Трумэн в своем выступлении по радио сказал: "Мы благодарим бога за то, что она (бомба) появилась у нас, а не у наших противников, и мы молим о том, что бы он указал нам, как использовать её по его воле и для достижения его цели".

Почему Трумэн не обратился за божьей помощью по вопросам целеуказания до принятия решения о сбросе атомных бомб на Хиросиму и Нагасаки, остается на его совести, конечно, если она у него была. Но бог не внял молитвам американского президента и не дал ему никаких указаний о дальнейшем использовании атомных бомб, тем более "по его воле и для достижения его цели".

Да и не следовало бы господину Трумэну пытаться прикрывать свои, сугубо земные цели божественными предначертаниями. Этими двумя атомными бомбами было убито и искалечено около четверти миллиона человек. Вряд ли среди них был хотя бы один из тех, кто «развязал войну на Дальнем Востоке».

Используемая литература:

1. Р. Юнг. Ярче тысячи солнц. Государственное издательство литературы в области атомной науки и техники. Москва, 1961

2. Л. Гровс. Теперь об этом можно рассказать . Атомиздат, Москва, 1964

3. М. Юлиус. Тайна Хантсвилла. Политиздат, Москва, 1964

Начало

Основные сведения

К секретному проекту, стартовавшему в 1939 году, были подключены многие крупные учёные, эмигрировавшие в 1933 году из Германии (Фриш , Бете , Силард , Фукс , Теллер , Блох и другие), а также Нильс Бор , вывезенный из оккупированной Германией Дании. В рамках проекта его сотрудники работали на европейском театре военных действий , проводя сбор ценной информации о немецкой ядерной программе (см. Миссия «Алсос»).

К лету 1945 года военное ведомство США сумело получить атомное оружие, действие которого было основано на использовании двух видов делящегося материала - изотопа урана-235 («урановая бомба»), либо изотопа плутония-239 («плутониевая бомба»). Главная сложность при создании взрывного устройства на основе урана-235 заключалась в обогащении урана - то есть в повышении массовой доли изотопа 235 U в материале (в природном уране основным изотопом является 238 U , доля изотопа 235 U примерно равна 0,7 %), чтобы сделать возможной цепную ядерную реакцию (в природном и низкообогащённом уране изотоп 238 U препятствует развитию цепной реакции). Получение плутония-239 для плутониевого заряда не было связано напрямую со сложностями в получении урана-235, так как в этом случае используется уран-238 и специальный ядерный реактор .

Тринити » на основе плутония-239 (в ходе испытания тестировалась именно плутониевая бомба имплозивного типа) было проведено в штате Нью-Мексико 16 июля 1945 года (полигон Аламогордо). После этого взрыва Гровс очень показательно ответил на слова Оппенгеймера: «Война кончена», - он сказал: «Да, но после того, как мы сбросим ещё две бомбы на Японию».

Манхэттенский проект объединил учёных из Великобритании, Европы, Канады, США, в единый международный коллектив, решивший задачу в кратчайшие сроки. Тем не менее, Манхэттенский проект сопровождался напряжённостью в отношениях США и Великобритании . Великобритания считала себя обиженной стороной, так как США воспользовались знаниями учёных из Великобритании (комитет «Мауд Комитти »), но отказались делиться с Великобританией получаемыми результатами.

Разработка урановой бомбы

Природный уран на 99,3 % состоит из урана-238 и 0,7 % урана-235 , но лишь последний является расщепляемым. Химически идентичный уран-235 должен быть физически отделен от более распространённого изотопа. Были рассмотрены различные методы обогащения урана , большинство из которых были проведены в Национальной лаборатории Ок-Ридж .

Применение наиболее очевидной технологии, центрифуги, провалилось, однако электромагнитное разделение, газовая диффузия и термодиффузия успешно применялись в проекте.

Разделение изотопов

Центрифуги Электромагнитное разделение Газовая диффузия

Первое испытание ядерного взрывного устройства «Тринити » на основе плутония-239 было проведено в штате Нью-Мексико 16 июля 1945 года (полигон Аламогордо).

См. также

• Британская ядерная программа: М.С.Фэктори Валей , Ураган (ядерное испытание)

Напишите отзыв о статье "Манхэттенский проект"

Примечания

Литература

• Л. Гровс

Ссылки

[[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]][[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]]

Просмотр этого шаблона Манхэттенский проект Места Лос-Аламос Места испытаний Отдельные центры Оружие Испытания Руководители Учёные Статьи по теме

Отрывок, характеризующий Манхэттенский проект

Окситания цвела, как прекрасный яркий цветок, впитывающий жизненную мощь светлой Марии. Казалось, никакая сила не могла противостоять этому мощному потоку Знания и светлой, вселенской Любви. Люди всё ещё поклонялись здесь своей Магдалине, обожая её. Будто она до сих пор жила в каждом из них... Жила в каждом камушке, в каждом цветке, каждой крупинке этой удивительной, чистой земли...
Однажды, гуляя по знакомым пещерам, Светодар набрёл на новую, потрясшую его до самой глубины души... Там, в спокойном тихом уголке стояла его чудесная мать – любимая Мария Магдалина!.. Казалось, природа не смогла забыть эту дивную, сильную женщину и вопреки всему, создала её образ своей всемогучей, щедрой рукой.

Пещера Марии. В самом углу пещеры стоит, природой созданная, высокая статуя прекрасной женщины,
окутанной очень длинными волосами. Местные катары говорили, что статуя появилась там сразу же после
гибели Магдалины и после каждого падения новой капли воды становилась всё больше и больше на неё похожа...
Эта пещера и сейчас называется «пещерой Марии». И все желающие могут увидеть стоящую там Магдалину.

Повернувшись, чуть поодаль Светодар увидел другое чудо – в другом углу пещеры стояла статуя его сестры! Она явно напоминала кудрявую девочку, стоявшую над чем-то лежащим... (Веста, стоявшая над телом своей матери?..) У Светодара зашевелились волосы!.. Ему показалось, что он начал сходить с ума. Быстро повернувшись, он выскочил из пещеры.

Изваяние Весты – сестры Светодара. Окситания не пожелала их забывать...
И создала свой памятник – капля по капле ваяя дорогие её сердцу лица.
Они стоят там веками, а вода продолжает свою волшебную работу, делая
их всё ближе и всё более похожими на настоящих...

Позже, чуть отойдя от потрясения, Светодар спросил у Марсилы, знает ли она о том, что он увидел. И когда услышал положительный ответ, его душа буквально «зарыдала» слезами счастья – в этой земле и вправду всё ещё жива была его мать – Золотая Мария! Сама земля Окситании воссоздала в себе эту прекрасную женщину – «оживила» в камне свою Магдалину... Это было настоящим творением любви... Только любящим зодчим была природа.

У меня на глазах блестели слёзы... И совершенно не было за это стыдно. Я очень многое бы отдала, чтобы встретить кого-то из них живыми!.. Особенно Магдалину. Какая же дивная, древняя Магия пылала в душе этой удивительной женщины, когда она создавала своё волшебное царство?! Царство, в котором правило Знание и Понимание, и костяком которого была Любовь. Только не та любовь, о которой кричала «святая» церковь, износив это дивное слово до того, что не хотелось долее его слышать, а та прекрасная и чистая, настоящая и мужественная, единственная и удивительная ЛЮБОВЬ, с именем которой рождались державы... и с именем которой древние воины бросались в бой... с именем которой рождалась новая жизнь... именем которой менялся и становился лучше наш мир... Вот эту Любовь несла Золотая Мария. И именно этой Марии мне хотелось бы поклониться... За всё, что она несла, за её чистую светлую ЖИЗНЬ, за её смелость и мужество, и за Любовь.
Но, к сожалению, сделать это было невозможно... Она жила столетия назад. И я не могла быть той, кто её знал. Невероятно глубокая, светлая печаль вдруг захлестнула меня с головой, и горькие слёзы полились потоком...
– Ну что ты, мой друг!.. Тебя ждут другие печали! – удивлённо воскликнул Север. – Прошу тебя, успокойся...
Он ласково коснулся моей руки и постепенно печаль исчезла. Осталась только горечь, будто я потеряла что-то светлое и дорогое...
– Тебе нельзя расслабляться... Тебя ждёт война, Изидора.
– Скажи, Север, учение катаров называлось Учением Любви из-за Магдалины?
– Тут ты не совсем права, Изидора. Учением Любви его звали не посвящённые. Для тех же, кто понимал, оно несло совершенно иной смысл. Вслушайся в звучание слов, Изидора: любовь по-французски звучит – амор (amour) – не так ли? А теперь раздели это слово, отделив от него букву «а»... Получится а’мор (а"mort) – без смерти... Вот и получается истинное значение учения Магдалины – Учение Бессмертных. Как я уже раньше тебе говорил – всё просто, Изидора, если только правильно смотреть и слушать... Ну, а для тех, кто не слышит – пусть остаётся Ученьем Любви... оно ведь тоже красиво. Да и истины толика в этом всё же остаётся.
Я стояла совершенно остолбенев. Учение Бессмертных!.. Даария... Так вот, что являлось учением Радомира и Магдалины!.. Север удивлял меня множество раз, но никогда ещё я не чувствовала себя столь потрясённой!.. Учение катаров притягивало меня своей мощной, волшебной силой, и я не могла себе простить, что не говорила об этом с Севером раньше.
– Скажи, Север, осталось ли что-то от записей катар? Должно же было что-то сохраниться? Даже если не самих Совершенных, то хотя бы просто учеников? Я имею в виду что-то об их настоящей жизни и учении?
– К сожалению – нет, Изидора. Инквизиция уничтожила всё и везде. Её вассалы, по приказу Папы, посылались даже в другие страны, чтобы уничтожить каждую рукопись, каждый оставшийся кусочек бересты, какой только могли найти... Мы искали хоть что-нибудь, но ничего не смогли спасти.
– Ну, а сами люди? Не могло ли остаться что-то у людей, кто сохранял бы это через века?
– Не знаю, Изидора... Думаю, даже если кто-то и имел какую-то запись, то её изменили за время. Человеку ведь свойственно всё перекраивать по-своему... А уж особенно не понимая. Так что вряд ли что-либо сохранилось, как оно было. Жаль... Правда, у нас сохранились дневники Радомира и Магдалины, но это было до создания катар. Хотя, думаю, учение не изменилось.
– Прости, за мои сумбурные мысли и вопросы, Север. Вижу, что потеряла много, не придя к вам. Но всё же, я пока жива. А пока дышу, я ещё могу тебя спрашивать, не так ли? Расскажешь ли мне, как закончилась жизнь Светодара? Прости, за то, что прервала.
Север искренне улыбался. Ему нравилось моё нетерпение и жажда «успеть» узнать. И он с удовольствием продолжил.
После своего возвращения, Светодар жил и учил в Окситании всего два года, Изидора. Но эти годы стали самыми дорогими и счастливыми годами его скитальческой жизни. Его дни, освещённые весёлым смехом Белояра, проходили в любимом Монтсегуре, в окружении Совершенных, которым Светодар честно и искренне пытался передать то, чему долгие годы учил его далёкий Странник.
Они собирались в Храме Солнца, который удесятерял собой нужную им Живую Силу. А также защищал их от нежелательных «гостей», когда кто-то собирался туда тайно проникнуть, не желая появляться открыто.
Храмом Солнца называли специально построенную в Монтсегуре башню, которая в определённое время суток пропускала в окно прямые солнечные лучи, что делало Храм в тот миг истинно волшебным. А ещё эта башня концентрировала и усиливала энергию, что для работающих там в тот момент катар облегчало напряжение и не требовало слишком большой отдачи сил.

В скором времени произошёл непредвиденный и довольно таки забавный случай, после которого ближайшие Совершенные (а потом и остальные катары) начали называть Светодара «огненным». А началось это после того, как во время одного из обычных занятий Светодар, забывшись, полностью раскрыл перед ними свою высокую энергетическую Сущность... Как известно, все без исключения Совершенные были видящими. И появление пылающей огнём сущности Светодара вызвало настоящий шок у Совершенных... Посыпались тысячи вопросов, на многие из которых даже у самого Светодара не было ответов. Ответить мог, наверное, только Странник, но он был недосягаемым и далёким. Поэтому Светодар вынужден был как то объясняться с друзьями сам... Удалось ему это или нет – неизвестно. Только с того самого дня все катары начали называть его Огненным Учителем.
(О существовании Огненного Учителя и правда упоминается в некоторых современных книгах про катар, только, к сожалению, не о том, который был настоящим... Видимо прав был Север, говоря, что люди, не понимая, переделывают всё на свой лад... Как говорится: «слышали звон, но не знают где он»... Например, я нашла воспоминания «последнего катара» Дэода Роше, который говорит, что Огненным Учителем был некий Штайнер(?!)... Опять же, к Чистому и Светлому насильно «приживляется» народ Израиля.... которого никогда не было среди настоящих Катар).
Прошло два года. Мир и покой царили в уставшей душе Светодара. Дни бежали за днями, унося всё дальше старые печали... Малыш Белояр, казалось, рос не по дням, а по часам, становясь всё смышлёнее и умней, перегоняя в этом всех своих старших друзей, чем сильно радовал дедушку Светодара. Но вот в один из таких счастливых, спокойных дней, Светодар вдруг почувствовал странную, щемящую тревогу... Его Дар говорил ему – в его мирную дверь стучится беда... Ничего вроде бы не менялось, ничего не происходило. Но тревога Светодара росла, отравляя приятные мгновения полного покоя.
Однажды, Светодар гулял по окрестностям с маленьким Белояром (мирское имя которого было – Франк) недалеко от пещеры, в которой погибла почти что вся его семья. Погода была чудесной – день стоял солнечный и тёплый – и ноги сами понесли Светодара проведать печальную пещеру... Маленький Белояр, как всегда, нарвал близ растущих полевых цветов, и дедушка с праправнуком пришли поклониться месту умерших.
Наверное, кто-то когда-то наложил проклятие на эту пещеру для его семьи, иначе невозможно было понять, как же они, такие необычайно одарённые, вдруг почему-то полностью теряли свою чувствительность, именно попадая только в эту пещеру, и как слепые котята, направлялись прямиком в кем-то расставленный капкан.
Весело щебетавший свою любимую песенку Белояр вдруг замолк, как это всегда случалось, стоило ему войти в знакомую пещеру. Мальчик не понимал, что заставляло его вести себя именно так, но как только они входили внутрь – всё его весёлое настроение куда-то испарялось, и оставалась в сердечке только печаль...
– Скажи мне, дедушка, а почему здесь всегда убивали? Это место очень печальное, я это «слышу»... Давай уйдём отсюда дедушка! Мне оно очень не нравится... Здесь всегда пахнет бедой.
Малыш боязливо передёрнул плечиками, будто и, правда, почувствовав какую-то беду. Светодар печально улыбнулся и крепко обняв мальчика, хотел уже выйти наружу, как у входа в пещеру неожиданно появились четверо незнакомых ему человек.
– Вас не приглашали сюда, незваные. Это семейная печальня, и сюда запрещён вход посторонним. Уходите с миром, – тихо произнёс Светодар. Он тут же горько пожалел, что взял с собой Белояра. Малыш испуганно жался к деду, видимо чувствуя нехорошее.
– Что ж, как раз это и есть подходящее место!.. – нагло захохотал один из незнакомцев. – Не придётся ничего искать...
Они начали окружать безоружную пару, явно стараясь пока не приближаться.
– Ну, прислужник Дьявола, покажи нам свою силёнку! – храбрились «святые войны». – Что, не помогает твой рогатый господин?
Незнакомцы нарочито себя злили, стараясь не поддаваться страху, так как про невероятную силу Огненного Учителя видимо были наслышаны достаточно.
Левой рукой Светодар легко задвинул малыша за спину, а правую протянул к пришедшим, как бы загораживая вход в пещеру.
– Я предупредил вас, остальное ваше дело... – сурово произнёс он. – Уходите и с вами ничего плохого не случится.
Четверо вызывающе загоготали. Один из них, самый высокий, вытащив узкий нож, нагло им размахивая пошёл на Светодара... И тут Белояр, испуганно пискнув, вывернулся из державших его дедушкиных рук, и пулей метнувшись к человеку с ножом, начал больно колотить по его коленям подхваченным на бегу увесистым камушком. Незнакомец взревел от боли и, как муху, отшвырнул мальчика от себя подальше. Но беда-то была в том, что «пришедшие» всё ещё стояли у самого входа в пещеру... И незнакомец швырнул Белояра именно в сторону входа... Тонко закричав, мальчик перевернулся через голову, и лёгким мячиком полетел в пропасть... Это заняло всего несколько коротких секунд, и Светодар не успел... Ослепший от боли, он протянул руку к ударившему Белояра человеку – тот, не издав ни звука, пролетел в воздухе пару шагов и грохнувшись головой об стенку, грузным мешком съехал на каменный пол. Его «напарники», видя столь печальный конец своего вожака, кучей попятились во внутрь пещеры. И тут, Светодар сделал одну-единственную ошибку... Желая увидеть жив ли Белояр, он слишком близко пододвинулся к обрыву и лишь на мгновение отвернулся от убийц. Тут же один из них, молнией подскочив сзади, нанёс ему в спину резкий удар ногой... Тело Светодара улетело в бездну следом за маленьким Белояром... Всё было кончено. Не на что было больше смотреть. Подлые «человечки» толкая друг друга, быстренько убрались из пещеры...

Проект «Манхеттен» - самый масштабный и секретный проект по испытанию ядерного оружия в двадцатом веке. По сей день неизвестно, как проходили эксперименты, опыт которых был использован для ядерных ударов по Хиросиме и Нагасаки. Мы постарались собрать все, что известно о проекте на данный момент.

В этом населенном пункте и округе в штате Нью-Мексико, не имеющем статуса города или поселка и являющимся статистически обособленной территорией, была создана Лос-Аламосская национальная лаборатория. Это был основной, но не единственный город, в котором велась работа над Манхэттенским проектом. По всей стране было создано несколько засекреченных городов. Один из них под названием Site W в штате Вашингтон по сути был гигантской фабрикой, дающей плутоний, необходимый для производства бомб.

Об экологических последствиях проводимых работ и вреде радиоактивной пыли тогда можно было только догадываться. Узнать, как она влияет на организм можно было лишь одним способом - проверить на подопытных свинках. В качестве них были выбраны койоты. Предпочтя их другим обитателям, ученые исходили из того, что они едят зайцев, рацион которых состоит из загрязненных радиацией листьев. Солдаты отлавливали койотов, вытаскивали их щитовидную железу и измеряли уровень йода.

Токсичное яблоко

В период обучения в Кембридже физик Роберт Оппенгеймер решился совершить убийство. Жертвой был выбран один из преподавателей, для которого физик приготовил токсичное яблоко. Фрукт он накачал ядовитыми веществами и оставил среди вещей преподавателя, рассчитывая, что тот перекусит им во время перерыва. Однако довести план до конца Роберт так и не смог: до прихода предполагаемой жертвы он вернулся и забрал яблоко. Несмотря на темное пятно в биографии, Роберт Оппенгеймер был назначен руководителем самого дорого и секретного на тот момент проекта в истории - «Манхэттен».

Совершенно секретно

Вся жизнь в городе Х, окруженном колючей проволокой, была как под микроскопом. Пропускные пункты, цензура на письма, прослушка телефонов - контролировался буквально каждый шаг. Жили люди в домах с картонными стенами, поэтому о жизни друг друга знали все в мельчайших деталях. Работа над проектом оставалась в стенах «офисов», говорить о ней за пределами, а тем более обсуждать что-то с семьей было строго запрещено. Подавляющее большинство жителей даже и не догадывалось, для чего был построен город Х, пока в августе 1945 года они не услышали по радио, что два города Японии практически стерты с лица земли.

Тринити

Первое в мире испытание технологии ядерного оружия под названием «Тринити» в рамках Манхэттенского проекта проводилось на полигоне Аламогордо в штате Нью-Мексико. Eastman Kodak решили рассказать о нем миру, сняв документальный фильм. После выхода киноленты на студию обрушился шквал жалоб. Зрители картины не просто узнали о том, как и где началась ядерная эпоха, но и в какой-то степени стали частью нее. Как выяснилось позже, коробки, в которые был запакован фильм, были изготовлены из шелухи кукурузы, выращенной в Индиане, поля который были загрязнены радиоактивными осадками после испытаний «Тринити».

Мышиные бомбы

Во время атаки на Перл-Харбор стоматолог из Пенсильвании Литл С. Адамс находился в районе Карлсбадских пещер. В них он увидел летучих мышей, встреча с которыми натолкнула дантиста на безумную мысль - сделать бомбы с летучими мышами. Его хорошей знакомой была Элеонора Рузвельт, и несмотря на всю нелепость проекта, через нее Адамсу удалось продвинуть идею и получить финансовую поддержку. Мышей планировалось вооружать зажигательными бомбами с часовым механизмом и сбрасывать в контейнере над японскими городами. После того, как в пещерах был наловлен отряд крылатых смертников, начались испытания. Некоторые из них на удивление прошли вполне успешно, и при участии мышей было уничтожено несколько зданий, однако вскоре проект свернули сделав ставку на более предсказуемую в действии атомную бомбу.